Эффективная совместная борьба против терроризма на межгосударственном уровне требует выполнения, по крайней мере, нескольких ключевых условий, к которым относятся решительное повышение уровня взаимодействия спецслужб и перекрытие каналов финансирования террористических организаций. Такая степень взаимодействия возможна лишь на высоком уровне партнерских отношений между государствами. Однако Запад и Россия после распада СССР так и не смогли его достичь.
Начавшись с периода «наивного романтизма», 90-е годы закончились состоянием близким к «холодному миру» в отношениях России и стран Запада. Эфемерные, лишенные весомого материального основания конструкции декларированного партнерства были легко сметены нарастающим взаимным недовольством, вызванным несовпадением «повесток дня» и понимания существа партнерства, новыми и старыми взаимными озабоченностями в сфере безопасности, инерцией мышления холодной войны и т.п.
Запад не смог сформулировать согласованную политику в отношении России, предпочитая эгоистично исходить из сценариев наихудшего варианта, возможности «негативного развития событий в Москве». Именно здесь кроются корни эгоистичной политики Запада, его действий, которые слишком часто игнорировали мнение и озабоченности России, признававшейся на словах по-прежнему «партнерской страной».
В России же нарастали антизападные настроения, отсутствовало согласие внутри общества или, хотя бы, между основными институтами власти относительно принципиальных целей национального развития. Непоследовательность политической стратегии и внешнеполитической тактики, граничащие с волюнтаризмом способствовали тому, что в конце 90-х годов произошел полный откат от принципов партнерства с Западом, провозглашенных президентом Ельциным в 1992 г.
Разлад между Россией и Западом, равно как и послевоенная атмосфера противостояния и холодной войны, умело использовались в своих целях многочисленными террористическими организациями.
Новый тур партнерских отношений с Западом, начатый летом 2001 г. «сверху» – по решению президента, которое вступило в серьезное противоречие с позицией политического и экспертного сообщества, также претерпевает серьезные трудности в своем развитии. Как и в 90-е годы ему недостает стабильной материальной основы, последовательной программы действий.
После трагических событий 11 сентября 2001 г. одной из программ, способных сцементировать партнерство как раз и могла бы стать совместная антитеррористическая деятельность. Надо сказать, что координация России и США в Афганистане показала принципиальные возможности такого взаимодействия.
Однако последующее одностороннее решение США о начале войны против Ирака, похоронило надежду на создание реальной коалиции, способной координировать и согласовывать свои действия в борьбе против терроризма. К сожалению «антитеррористическая коалиция» России, США и других стран Запада в итоге оказалась виртуальной.
Начало военных действий против Ирака стало грубым нарушением демократических принципов принятия решений в международных делах. Какой бы критике ни подвергалась деятельность международных институтов безопасности в последнее время – остается очевидным, что создание каждого из них было заметным прорывом к демократизации принятия решений глобального и регионального уровня.
Администрация Вашингтона, однако, взяла курс на полный отход от принципов демократического обсуждения и коллегиальности в принятии ключевых решений, касающихся обеспечения глобальной безопасности. И это при том, что резолюция 1441 ООН абсолютно однозначно требовала повторного голосования для решения вопроса о применении военной силы, но такое голосование заведомо не было бы в пользу Вашингтона.
В современном чрезвычайно хрупком мире нельзя вершить мировые дела по собственному разумению и начинать войны, даже если их целью является свержение режима абсолютно не отвечающего самым заниженным критериям демократии. Подобные действия - это возврат к правовому вакууму средневековья, где правда всегда была на стороне сильного. Президенту США нельзя отказать в "смелости". Отнюдь не каждый политический деятель способен на акцию, идущую вразрез с мнением своих коренных союзников и полностью противоречащую международному праву.
Действия главы Белого дома вызвали беспрецедентный раскол среди союзников по Североатлантическому блоку. И это абсолютно новый фактор. Россия, заняв обоснованную и моральную позицию, оказалась, тем не менее, не в одиночестве.
Во всей современной истории не найти другого такого случая, когда в отношениях Вашингтона с крупнейшими традиционными европейскими союзниками произошел бы столь серьезный раскол. У этих разногласий, носивших принципиальный характер – в корне различные взгляды и подходы к нормам и принципам урегулирования мировых проблем – имелся и еще один важнейший аспект.
Впервые водораздел пролег не между позицией Запада и России, а между двумя группами государств, одна из которых включала в себя США, а другая – Россию. Такая расстановка сил является наглядным свидетельством того, что Россия, наконец, стала не «декларативным», а фактическим членом сообщества развитых государств Запада.
Происходит грандиозная подмена понятий, когда действия против Ирака выдаются общественности как очередной акт борьбы с терроризмом. Однако на территории этой страны не обнаружено следов организации «Аль-Каида» и Усамы бен Ладена, которым приписываются террористические акты 11 сентября 2001 г.
В случае же с войной в Ираке предпринять «работу над ошибками» просто необходимо. Если этого не сделать, то повторение иракского сценария применительно к другим странам вполне вероятно. А может быть и неизбежно. Уже не раз декларировалась «ось зла», причем состав входящих в нее государств модифицируется по причинам, которые представители США артикулируют достаточно невнятно. В состав «государств оси» кроме Ирака включены также Сирия, Северная Корея, Иран.
Очередное повторение иракского сценария чревато развалом системы международных отношений, которые потом будет еще сложнее (если вообще возможно) вернуть в нормальное цивилизованное русло. Есть безусловное понимание того, что если такой повтор все же состоится, то тогда партнерские отношения западных стран и США будут подорваны на годы. Вряд ли и для России останется возможным продолжать выстраивать с США отношения подобного рода. А значит, принимая с сожалением порожденную односторонними действиями Вашингтона «новую реальность», дальше двигаться можно и нужно только в одном направлении – путем решительных и ответственных совместных действий стараться исключить возможность повторения вновь иракских сценариев «борьбы против терроризма».
Демократия работает эффективно лишь тогда, когда она основана на праве. Значит необходимо укрепление действенности и эффективности уже существующих норм и правил – в первую очередь Устава ООН. Обращает на себя внимание, что многие его разделы, спустя более чем полвека после принятия Устава, так полностью и не работают. Применительно к возникшей ситуации достаточно упомянуть Главу VII – «Действия в отношении угрозы миру, нарушений мира и актов агрессии». Многие из содержащихся в этом и других разделах норм так никогда и не были применены на практике.
Однако на повестку дня должны быть поставлены и иные задачи. В нынешних условиях необходимо срочное совершенствование подходов к борьбе с терроризмом. Для того, чтобы ситуация с Ираком не повторилась необходима разработка модульных подходов по которым координировались бы действия международного сообщества в случае возникновения тех или иных ситуаций, угрожающих безопасности, в том числе, и в результате террористической деятельности.
С начала военных действий в Ираке целью внешней политики России стало "как можно скорее остановить войну и вернуть иракскую проблему в русло политического урегулирования в рамках Совета Безопасности ООН". Именно так сформулировал эту задачу министр Игорь Иванов, выступая на XI ассамблее Совета по внешней и оборонной политике 22 марта 2003 г.
В итоге это оказалось возможным, и здесь как раз проявился тот фактор, что тенденции демократизации принятия международных решений одержали верх. И все же, следует констатировать, что глава Белого Дома, вошедший в большую политику без необходимого «бэкграунда» - т.е. соответствующей подготовки, пока еще не очень осознает зависимость США от всего комплекса наработанных норм и процедур международного общения, в том числе, и правового характера. А значит мир по-прежнему не гарантирован от рецидивов «неправовых подходов» в борьбе с терроризмом.
Есть, однако, все основания полагать, что в ближайшем будущем основные и наиболее действенные «антитеррористические решения» будут приниматься на двусторонней и многосторонней основе, а не через институты глобальной безопасности. Вполне возможно, что хотя ООН, по-видимому, и одобрит всеобщую антитеррористическую конвенцию, однако «центр тяжести» по реализации конкретных решений ляжет на более компактные организации, где решения не столь формализованы и обюрокрачены.
Одной из таких организаций является «большая восьмерка» которая на последнем саммите в Эвиане наметила программу действий по борьбе с терроризмом. Имея в виду простоту реализации решений, которые принимаются лидерами стран, поскольку национальная бюрократия вынуждена реагировать на них быстро и эффективно, можно полагать, что борьба с терроризмом в таком формате может принести реальные и быстрые результаты. Однако нельзя не признать, что, все же, принятие решений ограниченным числом «избранных» является некоторым отступлением от принципов «широкой демократичности», свойственной более массовым организациям таким как ООН, ЕС, НАТО или ОБСЕ.
В любом случае очевидно, что ситуация в мире сегодня требует постановки и решения проблемы обеспечения демократических принципов в выработке и принятии важнейших решений в сфере мировой политики.
Следующий важнейший аспект – внутренний – необходимость обеспечения демократических принципов в процессе выработки основ политики (концепции) национальной безопасности государства, предполагающей и постановку задачи борьбы с терроризмом. До последнего времени документы такого рода разрабатывались келейно, в обстановке повышенной закрытости. Дефицит широкого обсуждения основных концептуальных положений этих документов предопределили узость постановки задач и необыкновенно краткий жизненный цикл этих документов – большинство из них выглядели устаревшими и неадекватными уже на выходе из печати.
Еще один важный аспект состоит в характере и схеме принятия внешнеполитических решений внутри страны. Отнюдь немаловажен вопрос о том на каких принципах и с привлечением каких средств Россия собирается участвовать в международной деятельности по борьбе против терроризма. Опыт показывает, что ни одно государственное ведомство, какими бы формальными правами оно ни наделялось, не может быть лидером в сфере международной политики и ожидать от других заинтересованных ведомств, что они за ним последует. По-видимому, нужно думать о создании некоего надведомственного, общенационального коллегиального органа управления международной деятельностью. Проекты на этот счет имеются.
Возникают серьезные сомнения относительно того обращают ли некоторые нынешние лидеры и политики, воспитанные за пределами традиционных школ политической мысли и потому лишенные понимания преемственности, внимание на ошибки и просчеты самого недавнего прошлого. Характер некоторых из принимаемых сегодня решений делает эти сомнения еще более обоснованными.
Явно налицо чиновный нигилизм по отношению к серьезному, с привлечением независимых экспертов, анализу межгосударственных отношений, их побудительных мотивов и причин, норм и принципов взаимодействия на международной арене. Отсутствие живого профессионального диалога между теми кто готовит и принимает решения и экспертным сообществом обедняет процесс выработки этих решений, существенно сужает возможности для общественной поддержки внешнеполитического курса. Это, в частности, помогло бы избежать повторения прошлых ошибок, поддерживать преемственность политических решений в глазах нашего общества и всего мира.
Только тогда внешняя и внутренняя политика сможет быть прочной, когда она будет опираться, если не на общественный, то хотя бы на межинституциональный консенсус. Только тогда борьба против терроризма внутри страны будет эффективной, когда к нему подключится все общество. Когда этого нет, то властная бюрократия лишается способности критически смотреть на свои действия, гибко реагировать на изменения внутри- и внешнеполитической ситуации.
В результате утери нити экспертного и общественного диалога с властью, не видно конца войны в Чечне, прочно вступившей в «партизанскую фазу», но есть лишь некий безальтернативный неизвестный широкой общественности путь ее завершения, о котором, по-видимому, знают лишь «наверху». При этом серьезно не рассматриваются никакие иные возможные проекты, исходящие от независимых экспертов-профессионалов и партий.
Тем временем все более закрытой становится информация из самой Чечни. Результат промедления с решением этой важнейшей для всей России проблемы может быть лишь один - увеличение вероятности и интенсивности терактов как в самой Чечне, вокруг ее, так и в крупных административных центрах России.
В России, где демократия пока что носит «неконсолидированный характер», а институты демократии либо недостроены, либо уже начали ветшать представляется весьма опасной тенденция к объединению спецслужб «под одной крышей», в том числе, и под предлогом борьбы с терроризмом. Имеющийся явный дефицит возможностей гражданского контроля за силовым блоком в целом усугубляет ситуацию.
В настоящее время вместо развития гражданского общества в России, происходит «схлопывание» уже начавших было появляться его элементов, в частности, практически исчезла гражданская дискуссия по основополагающим вопросам российской жизни и политики, отсутствует соревнование между платформами партий и позициями организаций, что выражало бы их стремление бороться за сторонников в обществе. Вместо этого появляется огромная, состоящая из пестрых отрядов, не объединенная общими взглядами партия власти, которая по прошествии трех лет так и не может сформулировать свою программу.
Восстановление полновесного диалога между властью и обществом способно содействовать решению многих российских внутри- и внешнеполитических проблем, создать условия для более эффективной борьбы с терроризмом во всех его проявлениях.