Парадокс «заката политических партий» на Западе и его проекция на Россию
Кулик А.Н. (Москва)
В конце 1980-х годов центральное место в западной партеологии занимает упадок партий. Они теряют поддержку электората, уступают позиции в представительстве интересов, вытесняются из сферы принятия решений государственной бюрократией, группами давления и неокорпоратистскими посредниками. Значительную часть функций политической коммуникации и формирования повестки дня забирают себе СМИ. 1
Однако тема кризиса возникла значительно раньше. В 1898 г. М.Острогорский приходит к выводу о несовместимости партии с демократией участия, т.к. партии это - прежде всего «регулярные армии, с помощью которых завоевывают и эксплуатируют власть», а в них самих власть принадлежит лидерам, окруженным аппаратом. В 1911 г. Р.Михельс показывает, что само сочетании партии как организации и массового участия содержит конфликт. Чем шире участие, тем ниже эффективность.
Этот конфликт разрешается современными партиями в пользу эффективности. В Великобритании одним из результатов реформы лейбористской партии после поражений в 1979 и 1983 гг. стало усиление роли центра за счет сужения внутрипартийной демократии. По этому же пути пошли сейчас и консерваторы.
С «законом олигархии» пытались бороться немецкие зеленые. Традиционной организации они противопоставили принципы grass-roots демократии - децентрализация структуры, коллективное руководство, контроль рядовых членов над деятельностью функционеров и депутатов, ограниченный срок депутатских мандатов и пребывания на выборных должностях, депутаты не могут одновременно занимать должности в исполнительных органах партии. Но когда зеленые вошли во власть, то, чтобы остаться, были вынуждены поступиться принципами в пользу эффективности.
Хотя партийная машина не имеет ничего общего ни с демократией участия, ни с идеями делиберативной демократии, именно она обеспечивает успех. Так, ХДС/ХСС заменила добровольных партийных активистов сильной партийной машиной, удвоив оплачиваемый профессиональный аппарат. Она обратилась к услугам специалистов по рекламе и общественному мнению, использовала телефонно-компьютерные и интернет-технологии, сделала избирательные кампании медийными. За ними последовали социал-демократы. Успех Г.Шрёдера в 1998 г. Клингеманн и Каазе объясняют (отчасти) тем, что ему удалось организовать избирательную кампанию как «перформанс». Forza Italia изначально создавалась как электоральная машина.
Острогорский утверждал, что уже в конце 19-го в. партийная система оказалась «устаревшей в своем принципе» по отношению к проблемам общества, которые сделались бесконечно более многочисленными и разнородными в более сложной цивилизации. Эта сложность многократно возросла при переходе общества в постиндустриальную стадию с фрагментацией структуры, плюрализмом интересов, замещением материальных ценностей постматериальными, что и стало причиной кризиса партийных систем, сформировавшихся в эпоху модернити. Он окончательно вызрел к концу 1980-х гг.
Массовые партии возникли для защиты коллективных интересов, связанных с потребностями выживания - пища, одежда, кров, минимальные социальные гарантии. Ныне их удовлетворение стало частью неотчуждаемых прав человека, а на смену первичным, коллективным, материальным потребностям выживания пришли вторичные, индивидуальные, постматериальные потребности самовыражения. Массовые партии сделали свое дело. Их закату способствовало также развитие информационных технологий, изменивших способы коммуникации между управляющими и управляемыми. Большая часть коммуникативных, посреднических и мобилизационных функций партий перешла к электронным СМИ. Масштабные партийные митинги, кампании «от двери к двери» и другие трудозатратные электоральные технологии становятся анахронизмом. На смену партийным активистам пришли команды профессионалов. Их эффективность продемонстрировала избирательная кампания С.Берлускони, которую обслуживала его телевизионная сеть Mediaset TV.
Из трудозатратных кампании превратились в капиталозатратные. При этом собственные ресурсы партий сокращаются - вследствие ослабления интереса к ним, уменьшения численности и, соответственно, поступлений от членских взносов. 2 Вопросом выживания становится поиск новых источников прямого или косвенного финансирования, и именно с этим связано большинство коррупционных скандалов в Германии, Франции, Италии, Японии и др. странах.
С середины 50-х гг. государственное финансирование становится главной тенденцией развития законодательства о партиях. Во Франции с момента принятия закона 1995 г. партии почти полностью существуют за счет госдотаций, налоговых льгот, прямого финансирования партий и их предвыборных кампаний. 3 В Японии по закону 1994 г. приблизительно 30 миллиардов иен из бюджета распределяются между партиями. Этот источник составляет более 60 % годового поступления второй по влиянию Демократической партии Японии.
Партии эволюционировали от массовых и кадровых к универсальным. Они утратили классовый характер и участвуют в политике как объединения профессионалов по управлению государством, которые выставляют свою услугу на политическом рынке во время выборов и конкурируют между собой за то, кто предложит более «рентабельное» управление. При этом меняется сущность демократии - граждане становятся потребителями политики, заинтересованными скорее в ее результатах, нежели в участии в ней.
Если раньше выиграть или проиграть выборы мало значило для выживания партии, но много для достижения программных целей, то теперь наоборот – программные цели сблизились, зато остаться в правящем кругу стало критическим для выживания. Складываются условия для объединения партий правящего круга в картель, в котором они делят между собой ресурсы государства и препятствует доступу к ним аутсайдеров - через законодательство, регламентирующее распределение дотаций, а также обеспечивающее картелю контроль над электронными СМИ и привелигированный доступ к ним. 4 Партии, возникшие как посредник между обществом и государством, все больше вторгаются в государство в поиске новых источников существования, становятся его частью. Эта эволюция составляет современное измерение кризиса партийной демократии.
Но в конце 90-х годов выявляется некий парадокс: Партии находятся в кризисе, если исходить из нормативных представлений о демократии участия, сложившихся в эпоху модернити. Однако общество меняется и меняется сам характер демократии, а вместе с ними - и политические партии, их функции, идеология, организация. Но они остаются тем процедурным механизмом, который приводит в действие представительную демократию. Сегодня нет иного института передачи власти, ее легитимации, перевода сформировавшейся повестки дня в поле практической политики. Утратив многие из прежних функций, они даже усилили свои позиции за счет симбиоза с государством.
Существует определенное сходство процессов, происходящих на Западе и в России. Деятельность партий также оценивается здесь большинством общества негативно: 55% респондентов считают, что они "не приносят пользы", и только 25% придерживаются противоположного мнения. 5 При этом невозможно представить, что партии исчезнут в обозримом будущем. Однако за этим внешним сходством стоят фундаментальные различия.
Конституционный дизайн 1993 г. законсервировал традиционную для России моноцентрическую модель политической системы. В ней лишенные власти партии не могут рассчитывать по установление прочных связей с общестом, а без поддежки общества - играть самостоятельную роль в политике. В общественном мнении они стоят на предпоследнем из двадцати мест по значимости в жизни страны. 6
Сегодня «Основным содержанием политических процессов стали попытки «выстроить» все факторы и сферы активности вокруг президентского аппарата со всеми его специальными и локальными рычагами (прокуратура, ФСБ, представители в округах и др.)». 7 В русле этих процессов власть встраивает зависящие от нее партии в «президентскую вертикаль» и использует их в качестве одной из технологий управления.
Если на Западе «неизбежность» партий - в том, что они являются приводным механизмом представительной демократии, то в России партии, лишенные власти, были приспособлены политическим режимом для собственного выживания, и в этом - их «неизбежность».
1. When Parties Fail: Emerging Alternative Organizations. Princeton Univ. Press, 1988. Ed. K.Lawson and P.Merkl.
2. Так, численность Консервативной партии Великобритании к 2001 г. сократилась более чем в три раза относительно конца 80-х годов
3. Интернет-журнал «Аналитика» Фонда «Европа XXI» №3 http://www.europexxi.kiev.ua/russian/analitika/03/003.html
4. Katz R., Mair P. Changing Models of Party Organization and Party Democracy // Party Politics, Vol.1, N1, 1995. Pp.5-28
5. ФОМ. Политические партии в современной России. Опрос 8.11.2000.
6. Общественное мнение – 2002. ВЦИОМ.
7. Там же.
Опубликовано: 03.01.06Однако тема кризиса возникла значительно раньше. В 1898 г. М.Острогорский приходит к выводу о несовместимости партии с демократией участия, т.к. партии это - прежде всего «регулярные армии, с помощью которых завоевывают и эксплуатируют власть», а в них самих власть принадлежит лидерам, окруженным аппаратом. В 1911 г. Р.Михельс показывает, что само сочетании партии как организации и массового участия содержит конфликт. Чем шире участие, тем ниже эффективность.
Этот конфликт разрешается современными партиями в пользу эффективности. В Великобритании одним из результатов реформы лейбористской партии после поражений в 1979 и 1983 гг. стало усиление роли центра за счет сужения внутрипартийной демократии. По этому же пути пошли сейчас и консерваторы.
С «законом олигархии» пытались бороться немецкие зеленые. Традиционной организации они противопоставили принципы grass-roots демократии - децентрализация структуры, коллективное руководство, контроль рядовых членов над деятельностью функционеров и депутатов, ограниченный срок депутатских мандатов и пребывания на выборных должностях, депутаты не могут одновременно занимать должности в исполнительных органах партии. Но когда зеленые вошли во власть, то, чтобы остаться, были вынуждены поступиться принципами в пользу эффективности.
Хотя партийная машина не имеет ничего общего ни с демократией участия, ни с идеями делиберативной демократии, именно она обеспечивает успех. Так, ХДС/ХСС заменила добровольных партийных активистов сильной партийной машиной, удвоив оплачиваемый профессиональный аппарат. Она обратилась к услугам специалистов по рекламе и общественному мнению, использовала телефонно-компьютерные и интернет-технологии, сделала избирательные кампании медийными. За ними последовали социал-демократы. Успех Г.Шрёдера в 1998 г. Клингеманн и Каазе объясняют (отчасти) тем, что ему удалось организовать избирательную кампанию как «перформанс». Forza Italia изначально создавалась как электоральная машина.
Острогорский утверждал, что уже в конце 19-го в. партийная система оказалась «устаревшей в своем принципе» по отношению к проблемам общества, которые сделались бесконечно более многочисленными и разнородными в более сложной цивилизации. Эта сложность многократно возросла при переходе общества в постиндустриальную стадию с фрагментацией структуры, плюрализмом интересов, замещением материальных ценностей постматериальными, что и стало причиной кризиса партийных систем, сформировавшихся в эпоху модернити. Он окончательно вызрел к концу 1980-х гг.
Массовые партии возникли для защиты коллективных интересов, связанных с потребностями выживания - пища, одежда, кров, минимальные социальные гарантии. Ныне их удовлетворение стало частью неотчуждаемых прав человека, а на смену первичным, коллективным, материальным потребностям выживания пришли вторичные, индивидуальные, постматериальные потребности самовыражения. Массовые партии сделали свое дело. Их закату способствовало также развитие информационных технологий, изменивших способы коммуникации между управляющими и управляемыми. Большая часть коммуникативных, посреднических и мобилизационных функций партий перешла к электронным СМИ. Масштабные партийные митинги, кампании «от двери к двери» и другие трудозатратные электоральные технологии становятся анахронизмом. На смену партийным активистам пришли команды профессионалов. Их эффективность продемонстрировала избирательная кампания С.Берлускони, которую обслуживала его телевизионная сеть Mediaset TV.
Из трудозатратных кампании превратились в капиталозатратные. При этом собственные ресурсы партий сокращаются - вследствие ослабления интереса к ним, уменьшения численности и, соответственно, поступлений от членских взносов. 2 Вопросом выживания становится поиск новых источников прямого или косвенного финансирования, и именно с этим связано большинство коррупционных скандалов в Германии, Франции, Италии, Японии и др. странах.
С середины 50-х гг. государственное финансирование становится главной тенденцией развития законодательства о партиях. Во Франции с момента принятия закона 1995 г. партии почти полностью существуют за счет госдотаций, налоговых льгот, прямого финансирования партий и их предвыборных кампаний. 3 В Японии по закону 1994 г. приблизительно 30 миллиардов иен из бюджета распределяются между партиями. Этот источник составляет более 60 % годового поступления второй по влиянию Демократической партии Японии.
Партии эволюционировали от массовых и кадровых к универсальным. Они утратили классовый характер и участвуют в политике как объединения профессионалов по управлению государством, которые выставляют свою услугу на политическом рынке во время выборов и конкурируют между собой за то, кто предложит более «рентабельное» управление. При этом меняется сущность демократии - граждане становятся потребителями политики, заинтересованными скорее в ее результатах, нежели в участии в ней.
Если раньше выиграть или проиграть выборы мало значило для выживания партии, но много для достижения программных целей, то теперь наоборот – программные цели сблизились, зато остаться в правящем кругу стало критическим для выживания. Складываются условия для объединения партий правящего круга в картель, в котором они делят между собой ресурсы государства и препятствует доступу к ним аутсайдеров - через законодательство, регламентирующее распределение дотаций, а также обеспечивающее картелю контроль над электронными СМИ и привелигированный доступ к ним. 4 Партии, возникшие как посредник между обществом и государством, все больше вторгаются в государство в поиске новых источников существования, становятся его частью. Эта эволюция составляет современное измерение кризиса партийной демократии.
Но в конце 90-х годов выявляется некий парадокс: Партии находятся в кризисе, если исходить из нормативных представлений о демократии участия, сложившихся в эпоху модернити. Однако общество меняется и меняется сам характер демократии, а вместе с ними - и политические партии, их функции, идеология, организация. Но они остаются тем процедурным механизмом, который приводит в действие представительную демократию. Сегодня нет иного института передачи власти, ее легитимации, перевода сформировавшейся повестки дня в поле практической политики. Утратив многие из прежних функций, они даже усилили свои позиции за счет симбиоза с государством.
Существует определенное сходство процессов, происходящих на Западе и в России. Деятельность партий также оценивается здесь большинством общества негативно: 55% респондентов считают, что они "не приносят пользы", и только 25% придерживаются противоположного мнения. 5 При этом невозможно представить, что партии исчезнут в обозримом будущем. Однако за этим внешним сходством стоят фундаментальные различия.
Конституционный дизайн 1993 г. законсервировал традиционную для России моноцентрическую модель политической системы. В ней лишенные власти партии не могут рассчитывать по установление прочных связей с общестом, а без поддежки общества - играть самостоятельную роль в политике. В общественном мнении они стоят на предпоследнем из двадцати мест по значимости в жизни страны. 6
Сегодня «Основным содержанием политических процессов стали попытки «выстроить» все факторы и сферы активности вокруг президентского аппарата со всеми его специальными и локальными рычагами (прокуратура, ФСБ, представители в округах и др.)». 7 В русле этих процессов власть встраивает зависящие от нее партии в «президентскую вертикаль» и использует их в качестве одной из технологий управления.
Если на Западе «неизбежность» партий - в том, что они являются приводным механизмом представительной демократии, то в России партии, лишенные власти, были приспособлены политическим режимом для собственного выживания, и в этом - их «неизбежность».
1. When Parties Fail: Emerging Alternative Organizations. Princeton Univ. Press, 1988. Ed. K.Lawson and P.Merkl.
2. Так, численность Консервативной партии Великобритании к 2001 г. сократилась более чем в три раза относительно конца 80-х годов
3. Интернет-журнал «Аналитика» Фонда «Европа XXI» №3 http://www.europexxi.kiev.ua/russian/analitika/03/003.html
4. Katz R., Mair P. Changing Models of Party Organization and Party Democracy // Party Politics, Vol.1, N1, 1995. Pp.5-28
5. ФОМ. Политические партии в современной России. Опрос 8.11.2000.
6. Общественное мнение – 2002. ВЦИОМ.
7. Там же.
