Уважаемые коллеги!

Очередной выпуск Информационного бюллетеня Российской Ассоциации политической науки содержит материалы Первого Всероссийского конгресса политологов, состоявшегося 17-18 февраля 1998 г. в г. Москве, сообщения о планируемых и состоявшихся мероприятиях в области политологии в России.
Редакция бюллетеня вновь подчеркивает, что Информационный бюллетень вряд ли сможет стать на ноги без вашей коллективной поддержки и активного участия в его подготовке. Мы готовы анонсировать и рекламировать вашу деятельность не только в рамках нашего содружества, но и за его пределами. Убеждены в том, что обмен информацией поможет российским политологам найти единомышленников, соратников и спонсоров.
Ждем Ваших сообщений!
Наш адрес: 101831, Москва, Колпачный пер.9а,
т. 917 94 63, тел./факс 921 01 32
E-mail: ilyin@glasnet.ru
wcf1@glasnet.ru
patrushev@glas.apc.org

СОДЕРЖАНИЕ

I. Первый Всероссийский конгресс политологов
Приветствия
Е.С. Строев
Ю.М. Лужков
В.Н. Кудрявцев
Т. Лоуи
Материалы пленарных заседаний
А.М. Салмин
М.В. Ильин
С.И. Барзилов
Г.Х. Шахназаров
В.Т. Третьяков
Т.А. Алексеева
И.Г. Тюлин
В. Ройтер
В.А. Попков
В.Д. Баркин
Выступления по результатам работы секций
Г.В. Атаманчук
В.А. Кулинченко
А.И. Никитин
Г.Г. Водолазов
В.С. Комаровский
Э.М. Андреев
В.В. Серебрянников
Заключительное слово А.В Дмитриева
Обращение участников Первого Всероссийского конгресса политологов
II. Н.Н. Меньшенина, О.Г. Дилакторская. К 100-летию ДВГТУ: Первая международная научно-методическая конференция по государственным и национальным образовательным стандартам
Проблемный семинар МГИМО МИД РФ по внешним и внутренним факторам политических изменений
Круглый стол молодых политологов
О Международном симпозиуме памяти М.Я. Острогорского
III. Уильям М. Лафферти. Мировой капитализм, управляемость и общество. К тысячелетию корпоративизма
RC31: Political Philosophy. Call for papers
34th World Congress of the International Institute of Sociolody. Preliminary Scientific Program. Intention Form

I.
Первый Всероссийский конгресс политологов
"Современная Россия: власть, общество, политическая наука"
17-18 февраля 1998 г. в Москве состоялось важнейшее для отечественной науки событие - Первый Всероссийский конгресс политологов.
Идея созыва широкой представительной встречи российских политологов давно витала в воздухе. С инициативой проведения конгресса выступило руководство Академии политической науки весной 1997 г. Тому, что конгресс все-таки состоялся, в значительной степени способствовала поддержка Совета Федерации Федерального собрания РФ, включение в подготовительный процесс политологических центров (в их числе и журнал "Полис"), а также усилия председателя верхней палаты парламента Е. С. Строева, возглавившего оргкомитет конгресса. Крайне важной была спонсорская помощь, оказанная Российской академией государственной службы при Президенте РФ, а также фондом "Регионы России" и Московско-Парижским банком.
В работе конгресса приняли участие свыше пятисот человек, третья часть которых представляла около пятидесяти регионов России; присутствовали и политологи из стран СНГ - Украины, Белоруссии, Киргизии, Казахстана, Узбекистана.
Конгресс открылся пленарным заседанием, на котором прозвучали выступления, обозначившие различные подходы к наиболее актуальным проблемам отечественной политологии (фрагменты из этих выступлений публикуются ниже).
Дальнейшая работа проходила в форме секций и круглых столов. Всего было организовано семь секций:
1. Современная российская государственность: проблемы и тенденции развития.
2. Становление гражданского общества в России: перспективы демократического развития.
3. Геополитические интересы России: вызовы и ответы.
4. Политическое образование в современной России, проблемы преподавания политологии.
5. Прикладная политология: теория и практика.
6. Политическая коммуникация: общественное мнение и СМИ.
7. Военно-политические аспекты безопасности.
Кроме того, состоялся ряд круглых столов, в ходе которых обсуждались проблемы политической регионалистики, транзитологии, гендерных исследований, изучения партий и общественных движений, отношений между бизнесом и политикой, конфликтологии и т.д. По завершении своей работы Конгресс принял специальное Обращение.
Вне формальной программы конгресса его участники, избранные делегатами конференции Российской ассоциации политической науки, приняли Устав РАПН и Решение об общероссийском статусе ассоциации. На конференции было заявлено, что важнейшим приоритетом РАПН является развитие инфраструктуры политологического сообщества. В этих целях первостепенное внимание будет уделяться становлению региональных отделений ассоциации, формированию базы данных о российских политологах.. Планируется периодическое издание бюллетеня Ассоциации. Пробный номер бюллетеня, вышедший при поддержке коллективного члена РАПН - ассоциации "Российская политическая энциклопедия", распространялся во время работы конгресса.

ПРИВЕТСТВИЕ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТА ФЕДЕРАЦИИ
ФЕДЕРАЛЬНОГО СОБРАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Е.С. СТРОЕВА
Первому всероссийскому конгрессу политологов
Уважаемые участники Конгресса!
От имени своих коллег по Совету Федерации и от себя лично сердечно приветствую вас, собравшихся в Москве на свою первую профессиональную встречу всероссийского масштаба.
Наше общество и государство переживает сейчас сложный и противоречивый период становления новой политической культуры, укрепления и совершенствования государственных институтов, созданных Конституцией 1993 года. В этом процессе велика роль политической науки. С одной стороны, она призвана вырабатывать ориентиры для оптимальных решений по совершенствованию политической системы страны, с другой, - содействовать широкому распространению политических знаний среди населения. И тем самым помогать более эффективной реализации гражданами их конституционных прав и свобод. В частности, права на участие в политической жизни и управления делами государства.
На Конгрессе предстоит большой разговор о том, в какой степени нынешнее состояние политической науки отвечает этим ответственным задачам. За последние десятилетия в сфере академической и вузовской науки возникли многочисленные научные коллективы, появились сотни политологических центров, работающих на коммерческой основе. Быстро растет число специалистов высшей квалификации. Российские политологи решительно осваивают достижения мировой науки, воскрешают из забвения идеи корифеев отечественной политической мысли.
Вместе с тем, объем и уровень научной продукции не всегда соответствует ответственности задач, в решении которых отечественная политология может и должна внести весомый вклад.
В свою очередь властные структуры могут и должны активнее поддерживать усилия политологического сообщества, подкреплять их материально, востребовать их научные результаты. Именно это побудило Совет Федерации выступить в качестве одного из соучредителей настоящего Конгресса. Особое удовлетворение вызывает то, что на Конгрессе широко представлены российские регионы, во многих из которых рост политологической мысли является составной частью общего процесса начинающегося духовного и социального подъема.
Желаю Первому всероссийскому конгрессу политологов больших научных результатов, а его участникам творческих успехов и личного благополучия.
Председатель Совета Федерации, председатель оргкомитета Конгресса
Егор Семенович Строев


ПРИВЕТСТВИЕ МЭРА МОСКВЫ Ю.М. ЛУЖКОВА
Уважаемые участники съезда!
От имени правительства Москвы и от себя лично с большим удовлетворением приветствую участников Первого съезда политологов России!
Мы рады, что такой представительный форум проходит в Москве. Правительство Москвы объявило о деполитизации в своей деятельности. Но нам не безразлично, как складывается политическая палитра общества, с каким из политических направлений наиболее близко соотносится наша стратегия.
Опросы общественного мнения убедительно показывают, что абсолютное большинство населения независимо от политических взглядов и идеологических представлений видит сегодня первейшую потребность в формировании сильного дееспособного правового государства, способного решить животрепещущие социальные и экологические проблемы, искоренить коррупцию и преступность, поставить человека с его потребностями и нуждами в центр своей политической стратегии и повседневной деятельности.
Мы отчетливо осознаем, что решение задач, стоящих перед таким гигантским мегаполисом, каким сегодня является Москва, во многом зависит от политической грамотности кадров всех ветвей государственной власти, политической культуры населения.
В решении этой чрезвычайно непростой и многоаспектной задачи своё веское слово должны сказать российские политологи. Сегодня исключительно важно выработать гуманистические принципы политики, отвечающие ценностным ориентирам демократии и социальной справедливости, человеколюбия и прав личности.
Желаю вам успешно провести съезд, интересных творческих дискуссий, теоретических находок и новых неординарных идей в деле становления российской политологии на благо возрождения России и процветания нашей великой Родины.
Мэр Москвы
Юрий Михайлович Лужков

ПРИВЕТСТВИЕ
ПРЕЗИДЕНТА МЕЖДУНАРОДНОЙ АССОЦИАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ НАУК
ТЕОДОРА ЛОУИ
Участникам Первого всероссийского конгресса политических наук
Дорогие коллеги, Исполком Международной ассоциации политических наук шлет вам наилучшие пожелания в работе вашего Конгресса. Российская (а до этого советская) ассоциация политических наук была среди основателей нашей международной организации.
Мы высоко ценим вклад российских политологов в международное сотрудничество. Мы знаем, что ваша политическая наука сталкивается со многими сложностями, требующими нового теоретического осмысления. С огромным интересом мы следим за процессами демократических преобразований в России. Мы уверены, что политологи, находящиеся в гуще этого процесса смогут внести свой вклад в лучшее понимание и преобразование российской политики.
С наилучшими пожеланиями, искренне ваш
Президент международной ассоциации политических наук Теодор Лоуи

ПРИВЕТСТВИЕ
ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТА РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК В.Н. КУДРЯВЦЕВА
Мне хотелось бы, дорогие друзья, поздравить вас с этим Конгрессом.
За последние годы политологи стали реальной силой. Это новое явление.
Вспоминаю, что когда мы готовили Международный конгресс политических наук в Москве (а это было чуть ли не 20 лет тому назад), и Георгий Хосроевич Шахназаров пытался утвердить политическую науку в России, начальство боялось проводить политологический конгресс, потому что политологии как науки не было. Какая еще политология? И спасло положение то, что были какие-то смежные науки, была юриспруденция. И этот конгресс 1979 года прятался под маской юридических специальностей, как часть государствоведения и часть конституционного права.
Но времена изменились. И, конечно, надо приветствовать то, что ныне у нас имеется и ряд общественных организаций, и кафедры, и учебники, и литература - популярная и научная, и большой отряд политологов, собравшийся на свою первую общероссийскую профессиональную встречу.
Не могу не высказать одно пожелание. Я не политолог, а юрист, но я хотел бы сказать, глядя со стороны, что и сейчас наша политология в основном занимается более или менее частными проблемами. Есть анализ конкретной ситуации. Есть анализ положения в регионах, положения в верхах власти, анализ политической элиты. Но еще нет развитой политической теории. Если бы это было в центре внимания наших специалистов, мы, видимо, быстрее бы расширили поле нашего исследования и придали основательность этой науке.
Разрешите, дорогие друзья, еще раз пожелать вам успехов в работе распространения ваших очень важных знаний и вверх - для широкого или, может быть, узкого круга руководства, и вширь - для народных масс, для читателей, чтобы тем самым продолжать сеять разумное, доброе и вечное.

ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЙ НА ПЛЕНАРНОМ ЗАСЕДАНИИ КОНГРЕССА
ПРЕЗИДЕНТ ФОНДА "РОССИЙСКИЙ ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ ЦЕНТР",
ДОКТОР ИСТОРИЧЕСКИХ НАУК, ПРОФЕССОР А.М. САЛМИН
<...> Мое небольшое выступление не претендует на всесторонний анализ соотношения политической эволюции России и развития у нас политологии. Поэтому я предпочел бы сделать акцент на внутридисциплинарных проблемах. Одно то, что Россия объявила себя государством демократическим, плюралистическим - называйте как угодно, - уже создало принципиально новую ситуацию для политической науки. Сегодня эта наука не просто живет, а развивается и во многом - непредсказуемо. Сложились, на мой взгляд, как минимум, четыре группы политологов и, соответственно, четыре типа политологического знания и даже политологического поведения. Поскольку в разное время мне пришлось иметь некоторое отношение к каждой из таких групп, то я позволю себе поделиться наблюдениями, имеющими отчасти личный характер.
Первая группа - университетская политология. Строго говоря, этот термин условен и выражает, скорее, сложившуюся мировую практику, чем наши сегодняшние реалии. Такая политология может развиваться и в МГИМО, и в Российской академии государственной службы, и в педагогическом или техническом институте, и в. Академии внешней торговли - где угодно. Это профессорская политология и, конечно, студенческая и аспирантская.
Второй группе я дал столь же условное название теоретической политологии. Эти две группы повсюду в мире, кроме России, как правило, либо тесно связаны между собой, либо даже составляют единое целое - академическую политологию. У нас в стране они очень разнородны по происхождению: первая из них больше связана с образовательной системой (хотя не только с ней), другая - с академическими структурами в отечественном понимании, т.е. с РАН, хотя, конечно, тоже не только с нею.
В третью группу входят носители и создатели такого политологического знания, которое соучаствует в принятии и воплощении в жизнь политических решений. Такую политологию я бы назвал "политологией советников". И как раз она у нас возникла под собственным именем прежде всякой иной. (На конгрессе присутствуют два ее основоположника - Ф.М. Бурлацкий и Г.Х. Шахназаров, которые вместе с рядом превосходных специалистов - А.А. Галкиным, Г.Г. Дилигенским, К.Г. Холодковским и др. - заложили базис не только "политологии советников", но современной российской политологии в целом.)
Я не стал бы смешивать с "политологией советников" другое явление - "политологию советчиков": всех тех, кто публично рассуждает о политике и дает советы власти без явно выраженной просьбы с ее стороны и, соответственно, без какой-либо ответственности за свои предложения. Это политологическая публицистика - жанр полезный, но не строгий, "вкусовой", что-то вроде кинокритики.
И четвертая группа или четвертый род политологического знания и поведения - так называемые политические технологии как все еще довольно экзотическое, хотя и не совсем новое явление. Во всяком случае особое сообщество "технологов" начало складываться лишь несколько лет назад. В связи с ним речь может идти о том, что уместнее назвать "политологией консультантов" - тоже очень обширная, синкретическая общность: от "паблик рилейшнз" и консультирования до квазитеоретического анализа.
Каждая из намеченных мною "политологий" испытывает сегодня ряд вызовов. Может быть, вызовы как некая энергичная реакция власти или какие-то мощные политические движения - это слишком сильно сказано. Скорее надо говорить о соблазнах. На университетской политологии останавливаться не буду, потому что здесь соблазны очевидны для всех нас: пугающий и одновременно манящий призрак "общественных наук", отрыв от академической политологии - вот главные из них. Кроме того, есть опасность подмены собственно политологии историей политических учений, политической историей или конституционным правом. Все мы прекрасно знаем, как это происходит.
Анализ других видов политологии я начну с "политологии консультантов', отрыв которой от политологии академической достаточно очевиден. Причем неизвестно, для какой из них такой отрыв вреднее. Думаю, что для обеих политологий, но, может быть, для академической - в большей степени. Я не исключаю даже возможности, что через какое-то время профессиональные академические исследователи увидят существенное несовпадение своей дисциплины с эмпирическими исследованиями политических консультантов, которые сегодня (говорю вам об этом ответственно как президент Ассоциации центров политического консультирования) обладают, как представляется, наиболее развитыми технологиями проведения политологического анализа. Они владеют методами глубинного интервью, вторичной обработки социологических опросов, наконец, просто имеют возможность делать все это в повседневном режиме. Появление "политологии консультантов" между академическим исследованием и академическим исследователем - довольно интересная, но не столь уж вдохновляющая перспектива, на которую надо обратить внимание. Следующая область и проблема - "политология советников", соблазн которой - в опасной близости к власти. Если с помощью политических технологий осуществляется коммерческое обслуживание тех, кто либо считает себя политиками, либо уже легитимирован в качестве политиков, то "политология советников" создает классическую для интеллигенции проблему - соблазн отождествления себя с властью и естественное отшатывание власти от таких советников. Кстати, 20 - 30 лет назад этого не наблюдалось в силу изначального, априорного отчуждения власти от подобного рода экспертизы. Сейчас прямо на наших глазах происходит вытеснение указанного политического слоя из коридоров власти и еще в большей степени - из кабинетов власти. Это совершенно понятно, потому что власть есть власть. И когда ее логика сталкивается с логикой политического знания, то, бесспорно, побеждает логика власти. <...>
Я думаю, что единственное здесь лекарство - точное понимание сути проблемы, что требует некоторой деонтологии или хотя бы точного рисунка роли. Иными словами - осознания того, что политолог-советник - не alter ego властителя, а в лучшем случае - его спарринг-партнер. Это действительно особый тип политологической микрокультуры, который должен вырабатываться именно как микрокультура, а не просто существовать на уровне некоего этического или методологического пожелания. Значит, необходимо формирование и самого типа, и ролей современного советника.
Наконец, самая интересная для большинства из нас на сегодня проблема - отношения между теоретической политологией и политологической практикой. Я думаю, нам не следует питать иллюзий насчет какой-то системной связи этих областей между собой - они пересекаются во многом случайно, что в целом нормально. Правда, я затрудняюсь определить, какие именно проблемы сейчас стоят в плане отношений между теоретической политологией и политологической практикой: "дух дышит, где хочет"... И кто способен определить, где будет совершен теоретический прорыв, если вообще он случится. Может быть, при изучении политических институтов России, может быть, при анализе политических систем каких-то традиционных обществ или при компаративном исследовании неких политических моделей. Предсказать здесь ничего невозможно. Но все-таки очевидны некоторые соблазны. Один из таких соблазнов состоит в отрыве политической философии от политологии, рождающейся сегодня у нас на глазах, в нашей среде, с нашим участием. Дело в том, что там, где политология возникла исторически, политическая философия представляет собой фундамент или, если угодно, даже каркас политологии. У нас политология рождается как бы вне политической философии, независимо от нее либо параллельно ее становлению. И это отнюдь не какое-то второстепенное, а очень существенное обстоятельство. Дело в том, что любая рациональная схема (а политическая наука - безусловно, рациональная схема) обладает потенциально опасной тотализирующей способностью. И не так уж важно - какая именно это схема; достаточно, чтобы она утверждалась в вакууме - и все. Любая виртуальная полития, сталкиваясь с политией реальной, способна вызвать аннигиляцию или коррозию этой самой политической реальности. И в данном смысле демократическая идея как идея политологическая может быть не менее разрушительной, чем тоталитарная. Она способна разрушить культуру (традиционную или какую-то иную, например, модернистскую), вызвать хаос, из которого рождается власть ad hoc. Власть, которая для своего обоснования пользуется любыми идеями, которые она находит вокруг себя. Мы видели, как это происходило в обществах традиционалистских и не традиционалистских. И нельзя сказать, что сегодня политическая наука обладает какими-то встроенными предохранителями, дающими стопроцентную гарантию в подобном отношении, даже несмотря на то, что сама она, в силу своего происхождения, в принципе связана с этосом и пафосом плюрализма и демократии.
Понять себя можно, лишь всматриваясь в некое зеркало, между которым и тем, что оно отображает, существует своего рода "избирательное сродство". Если мы всерьез декларировали свой демократический выбор, то должны понимать, что на Западе демократическая идея прошла очень долгий путь исторического развития - от рациональной тотальной схемы к нынешней практике через выявление своих пределов, через абсурдизацию некоторых собственных оснований в политической философии.
Таким образом, во-первых, становится очевидным, что сегодняшняя политическая наука как наука теоретическая, а не прикладная, должна встраиваться в рациональный миф, каковым является политическая философия. По крайней мере - необходимо осознавать эту проблему в качестве проблемы в высшей степени актуальной, а не исторической и раз и навсегда решенной. Она, может быть, была решена для определенной политической системы, когда породила ее. Но для нашей политической системы она не решена - к счастью или к сожалению.
Во-вторых, столь же очевидно, что академическая политическая наука должна быть встроена в текущий политический процесс. В этом и содержится некая гарантия того, что она не станет тотализирующим разрушителем политической системы, в которой рождается и которую как будто бы должна отражать. Что я имею в виду? Всякий нормальный политический процесс (с включением теоретического интеллекта, теоретического мышления) обязательно состоит из двух совершенно равнозначных, но абсолютно различных по смыслу фаз. Первая фаза - выдвижение некоей блестящей идеи или концепции при том обязательном условии, что она нефальсифицируема. Вторая фаза - некий спор по поводу этой концепции, в результате которого может родиться внешне вполне уродливая политическая модель с одним достоинством: она более или менее консенсусна. У этой модели больше шансов стать жизнеспособной и ... неразрушительной.
В-третьих, наконец, надо говорить о встроенности политической науки в общекультурный контекст. Политическая культура - это, безусловно, генератор языка политики, который не помогает решить проблему, но он иногда - как великолепный "фильтр" - может помочь избавиться от псевдопроблем. Язык политики всегда максимально универсален. И в этом смысле невозможно ограничивать себя провинциальными рамками, даже если это есть провинциальность континентального масштаба - что, например, погубило в свое время евразийство...
Мы нуждаемся сейчас в достаточно точном определении позиции своей политии в универсальной рациональной конструкции, или схеме. На деле речь идет об очень простой вещи: нам необходима широкая программа компаративных исследований. То, что в свое время для Европы, для Запада сделали такие исследователи, как Г. Алмонд и С. Верба, проведя в начале 1960-х годов одно из лучших и по сей день сравнительных исследований. Нечто подобное, но приспособленное для России и под ее нужды, необходимо сделать и нам.
Это, конечно, мечта. Но если бы подобное было возможно, то следовало бы провести исследование понимания природы власти, природы политической деятельности, природы экономики, природы права. Не так сложно сформулировать соответствующие вопросы, как кажется на первый взгляд. В Великобритании, в Соединенных Штатах - пожалуйста, две разные англосаксонские страны в сравнении с другими. Предположим, в Японии как развитой восточной стране или хотя бы в Таиланде (восточная, но развивающаяся страна), где-то в Латинской Америке и, к примеру, в Швеции и в Италии. Север Европы и ее юг, конфессиональные различия внутри западного христианства... И, конечно, в России. Сделав все это, мы сразу поместим сегодняшнюю Россию в определенный контекст. Относится Россия, условно говоря, к Востоку или Западу? Не философски, а чисто эмпирически. Реализует ли модель догоняющего развития или некую иную? После этого целый ряд проблем может быть поставлен на твердую почву эмпирического анализа. И такое исследование предназначено в первую очередь для сегодняшней России, а не для кого-то еще, - но также и для всего мира.
Я думаю, что именно таковы три контекста, три условия, которые позволяют политической науке быть сегодня не "пятым колесом" в "телеге" нашей политики, а соучастницей творения нашей политической культуры. А уж какой быть этой политической культуре - действительно, Бог весть... Если сегодня те, кто объявил себя политологом, если мы все демонстрируем свое стремление стать политологическим сообществом, то это значит, что мы должны принять на себя тройное бремя: бремя мировой политико-философской традиции, бремя национальной российской политической рутины в ее грубой телесности и бремя "мирового зеркала" - нашего самопознания в нем. Если мы со всем этим справимся, тогда, я думаю, на втором политологическом конгрессе мы сможем сказать: у нас есть политическая наука.

ПРЕЗИДЕНТ РОССИЙСКОЙ АССОЦИАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ,
ДОКТОР ПОЛИТИЧЕСКИХ НАУК, ПРОФЕССОР М.В. ИЛЬИН
Совсем еще недавно казалось, что процессы, охватившие СССР, а затем и страны-наследницы, вполне поддаются объяснению с использованием сложившихся теоретических и методологических моделей. Пытались применять и привычные истматовские схемы, и аналитические модели, выработанные западной политологией. Результаты оказались неубедительными, а дальнейшие события и вовсе опрокинули большинство из выдвигавшихся концепций (фактически - гипотез). Собственно, нынешняя Россия и охватившие ее политические изменения стали небывало мощным вызовом не только отечественной, но и мировой науке. Надо, пожалуй, признать, что все мы оказались перед новой реальностью и научной проблематикой, которая может быть освоена, вероятно, только с помощью выработки новых аналитических моделей, может быть, даже новых методологических подходов и теоретических концепций. <...>
Означает ли это, что все силы должны быть брошены исключительно на разработку высокой теории? Нет. Есть и вполне конкретные проблемы политического развития. Вот лишь некоторые. Насколько определились системные черты отечественной политики? Сформировалась ли достаточно устойчивая конфигурация политической системы, или мы по-прежнему переживаем непредсказуемые превращения?
Что происходит с властью и с властным авторитетом? Продолжается ли "девальвация" власти как связующего символического посредника целедостижения? Действительно ли произошло резкое изменение властного авторитета, или, как порой говорят, режима? А может быть, он всего лишь пережил своего рода инверсию и поменял на противоположные лишь некоторые признаки? Получился ли в результате своего рода "гибрид"? А может быть перемены оказались гораздо глубже? Действительно ли мы граждане достаточно современной федерации, или все еще подданные империи? Чем являются российские регионы? Имперскими провинциями? Самостоятельными федеральными землями? Что происходит со старыми столицами - Москвой и Питером? Возникают ли новые -региональные и суперрегиональные столицы?
Как соотносятся в нынешних российских условиях декларируемые нормы и реально значимые правила поведения, фасадные "ценности" и фактические установки?
Насколько жизненна ныне действующая конституция? Каково будущее так называемого декабрьского режима? Насколько вписывается он в политические традиции нашего отечества, с одной стороны, а с другой - насколько способен решать проблемы, которые встают в перспективе ближайших десятилетий?
Каково будущее российского парламентаризма? Насколько размежевались и как связаны между собой функции народного представительства, законотворчества и законоохранения? Нужны ли, и возможны ли "профессиональные" палаты? Следует ли создавать "профессиональный" сенат? Может ли наша полития существовать без эффективной муниципальной власти как одной из ветвей государственной власти? Должно ли наше местное самоуправление стать важнейшей ветвью государственной власти или остаться размытой формой гражданской самоорганизации? Требует осмысления проблема преемственности высшей государственной власти. Как она должна регулироваться? Нужны ли дополнительные институциональные механизмы? Не менее значима проблема оптимального осуществления народного волеизъявления. Произвольное манипулирование избирательной системой, оправдываемое отрывочными, якобы "политологическими", тезисами, ничего кроме вреда, похоже, не приносит. Наконец, требует объяснения тот факт, что политический процесс последних лет несколько раз подводил нашу политию к формированию некоего аналога двухпартийной системы, но политики всех ориентаций предпринимали бешенные усилия, чтобы избежать подобного развития. Что это? Разновидность мазохизма или тут есть какая-то скрытая рациональность, которая нам пока не ясна?

ДОКТОР ПОЛИТИЧЕСКИХ НАУК, ПРОФЕССОР С.И. БАРЗИЛОВ
Столичная политическая наука и провинциальные исследователи совершенно по-разному интерпретируют одни и те же процессы в современной российской глубинке. Когда сопоставляются публикации, то создается впечатление, что исследуются и описываются две России, каждая из которых живет своей привычной жизнью, и мало в чем пересекающиеся друг с другом. Столичные и провинциальные аналитики идут в данном случае в совершенно противоположных направлениях, и чем больше усугубляется политическая ситуация в регионах, тем большим представляется данное расхождение.
Из Центра провинция рассматривается с точки зрения ее тоталитарного и авторитарного потенциала едва ли не как угроза хрупкой российской демократии - из-за эгоизма региональных административных элит. Причем делаются попытки структурировать политическое пространство преимущественно с помощью умозрительно выведенных политических схем. Для работ же провинциальных исследователей характерно изучение современных процессов в рамках уже привычной методологии. Стоит, например, обозначиться какой-либо проблеме, то под нее сразу же находится привычное лекало, по которому "кроится" социальная материя. Модное становится обыденным, и к нему постепенно утрачивается исследовательский интерес. С чьей-то легкой руки заговорили, используя западную методологию, о формировании региональных элит за какие-то год-полтора, хотя вполне вероятно, что этот срок составляет не один десяток лет. Принадлежность к элите стало чем-то вроде приложения к должностному окладу и персональному автомобилю. Широким потоком пошли публикации по местному самоуправлению, стоило только принять соответствующий закон. Социальному знанию был придан однозначно политический статус, а политическое знание свелось в данном вопросе преимущественно к комментированию правовых документов. Данная ситуация наглядно проявляется сейчас на местах. Многочисленные публикации по региональным проблемам политики и социальной жизни выявляют до боли знакомые сюжеты. То, что ранее подавалось как некое универсальное явление, характерное для общества в целом, сейчас рассматривается в своем региональном содержании. Тем не менее данная ситуация является составной частью формирования региональных идеологий. Поскольку официально провозглашенная общегосударственная, всех нас якобы объединяющая, идеология где-то запоздала на своем старте, полным ходом идет оформление своих местных идеологий.

ЧЛЕН-КОРРЕСПОНДЕНТ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК,
ПРОФЕССОР Г.Х. ШАХНАЗАРОВ
У российской демократии много проблем. Это - создание соответствующей социально-экономической базы в виде гражданского общества. Это - повышение политической культуры избирателей, чтобы у циников не было оснований говорить, что народ имеет ту власть, какую заслуживает. Это - повышение уровня культуры самого парламентаризма, который, следует признать, пока еще крайне низок. А если сейчас будет введена мажоритарная система - опустится еще ниже, поскольку мафия пошла во власть, и без особого труда купит себе депутатские мандаты. Виктору Гюго принадлежит мудрое наблюдение: гарантией против самовластия служит наличие по крайней мере двух политических свобод - избирательного права и свободы слова. Если покушаются на одну из них, то другая выступает в ее защиту. У нас сейчас сложилась парадоксальная ситуация. При слабом, ограниченном в полномочиях парламенте четвертая власть (СМИ) в массе своей не только не защищает его, но и помогает придавить, создавая неприглядный образ этих общественных институтов. А ведь если начнут закрывать газеты и телеканалы, заступиться за них, кроме парламентариев, будет некому.
Одна из самых болезненных проблем российской демократии заключается в отсутствии организованной политической силы, способной последовательно и целеустремленно добиваться развития нашей государственности по демократическому пути. Партия власти, претендующая на эту роль, давно уже утратила моральное право, и не выполняет более почетную миссию ревнителя российской демократии. Ее программные установки и политическая практика ориентированы на сохранение и пролонгацию нынешнего режима, в лучшем случае - с заменой вождя. Безотрадное впечатление оставляет и левая оппозиция. Ее главная сила КПРФ в своем демократическом развитии остановилась на отказе от 3-4 ультрарадикальных лозунгов... <...> Наконец, до сих пор не увенчались успехом многочисленные попытки создать массовую социал-демократическую партию в России. Есть надежда на то, что именно эта сила (иногда ее называют третьей) сыграет решающую роль в возрождении российского общества и государства. Но пока приходится признать, что ряды защитников демократии у нас немногочисленны, и пополняются главным образом из среды политически активной творческой интеллигенции. Нечто вроде народников конца прошлого - начала нынешнего века. <...>
Сейчас уже разворачивается предвыборная кампания, и упор в ней делается на личность будущего главы государства. Между тем гораздо важнее добиться внесения поправок в Конституцию, ограничивающих его полномочия. Хороший президент сумеет принести пользу и в таком качестве. Плохой, по крайней мере, не сможет принести вреда. Необходимость внесения в Конституцию поправок, которые гарантировали бы равновесие властей, их взаимный контроль и совместную работу на строго правовой основе, осознается теперь не только политиками и правоведами - за это высказалось 63% респондентов социологического опроса начала февраля 1997 г. Сторонники левой оппозиции склонны изменить саму форму правления, установив парламентскую республику и ликвидировав пост президента. Представители других политических партий и движений выступают за сохранение президентской республики - при расширении как полномочий и ответственности правительства, так и контрольных функций парламента. Искусственная задержка с назревшей конституционной реформой, которая могла бы разрядить обстановку и восстановить эффективную управляемость, грозит утратой шансов на преодоление кризиса демократическим путем.

ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР "НЕЗАВИСИМОЙ ГАЗЕТЫ" В.Т. ТРЕТЬЯКОВ
<…> Когда в газету приходит статья в меру умная, в меру глупая и подписано "Иванов, политолог", я знаю, что у этого человека нет докторской степени, он ничего не изучал, ничего не читал. У него есть высшее образование, хотя это тоже не обязательно. Но он более или менее складно складывает слова. Это первое. Второе - он интересуется политикой возможно потому, что этот интерес даёт ему средства к существованию. И он очень активен в смысле графоманства, которое можно назвать и политологическим.
Поэтому, предлагаю задуматься над тем, в какой среде функционируют ваши разумные и менее разумные идеи, правильные и неправильные. И вообще, имеете ли вы лично непосредственный выход на общество - на людей, на граждан, на избирателей и на тех, кто этим обществом руководит волею судеб (не всегда для нас удачно), т.е. на власти. Я утверждаю, что между вами и обществом и вами и властью обязательно сегодня стоят средства массовой информации. В какую сторону они искажают ваши мысли, ваши теории - не знаю. Об этом можно спорить. Но искажают очень сильно, и именно они являются такой нервной системой, по которой эти идеи либо передаются, либо не передаются.
<…> многие из вас просто отрезаны от средств массовой информации. По каким причинам - я не знаю. Но для того, чтобы вам в них войти, чтобы ваши идеи разумные представить там а) доброкачественно, не в искаженной интерпретации какого-нибудь журналиста; б) вашими собственными устами, поскольку это ваши идеи, а не чьи-то, нужно знать состояние этой среды.
Я бы к 4 отрядам политологов, выделенных А.М. Салминым, обязательно добавил еще 2: журналисты-политологи (точнее, журналисты, которые себя считают политологами и ими называются иногда) и графоманы-политологи <…>. …есть такой отряд воробьиных политологов, которые всегда на стрёме, он готов прокомментировать любую ситуацию. И даже на экране телевизоров в самых уважаемых передачах мы всегда их видим. <…> это крайне важная проблема. Развитие политологического сообщества просто невозможно нормально, если игнорировать эту проблему. <…> Но какие-то элементы социального профессионального контроля над этой "политологической" средой я бы обязательно попытался ввести. Не бойтесь вводить жесткие методы самоидентификации политологического сообщества и отдельных его членов.
У нас существует, совершенно очевидно, политология сплетен. В журналистике - точно. Но ею пробавляются и многие профессиональные политологи. Они комментируют эти сплетни серьезно, каждый день, постоянно.
<…> еще одна большая проблема нашей политологии - деление, как минимум, на 2 больших отряда: левые и правые. <…> левые политологи абсолютно игнорируют позитивные тенденции, которые существуют в обществе. Правые политологи (сложнее с определением "правые" в нашем обществе) - они игнорируют то обстоятельство, что Россия просто левая страна. Так получилось. Плохо это или хорошо, но она левая страна. <…> Это искусственное разделение, конъюнктурное. Оно связано с сегодняшним днём. Но оно существует.
У нас существует просто партийная политология. Помимо того, что существует идейное, моральное отчасти и возрастное разделение, существует партийная политология. Что я под этим имею в виду? Это когда конкретный политолог обрабатывает целевые установки той или иной партии, уже осознанно выбрасывая (не по зову души, а осознанно), игнорируя то, что сюда не входит. <…> Наверно такой отряд политологов тоже нужен. Но когда их представляют на экране телевизоров, когда их представляют в газетах там же не пишут "политолог из КПРФ" или "политолог из Демократического выбора России". <…> Но для массовой аудитории эта партийная политология представляется чаще всего под видом такой объективной политологии. <…>
В среде журналистов особенно популярна, я бы так назвал, "политология последней прочитанной книги". Иногда куда-нибудь забредешь, в каком-нибудь киоске купишь что-нибудь умное, прочитаешь. Я просто знаю, читаю эти статьи своих коллег и вижу, как отзывается. Это может быть не книга. Это может быть поездка за рубеж, где ты с кем-то участвуешь в одной какой-то конференции, слышишь что говорят. Потом твой сосед приезжает в Москву и видишь, как всё, что он там услышал, начинает воспроизводиться здесь. А если это очень популярный журналист? А если у него телевизионная рубрика на десятки миллионов человек? То это начинает работать как настоящий политологический инструмент, который манипулирует общественным мнением, искажает его. <…>
Следующее. Это … политология власти. Просто люди целенаправленно работают на то, в том числе и профессиональные политологи, чтобы задачу, поставленную президентом, Правительством, реализовать в некий проект. Ради этого все средства хороши. Одно изымается, другое выкидывается. Ищут инструментарий, который окажется наиболее логичным. Ищут лозунги. <…> это делают профессиональные политологи. Это ваши коллеги делают. Насколько осознанно? Насколько это продуктивно для общества?
<…> Мне кажется, что безусловно существует модная политология. Мода в разном смысле слова. Президент сказал, что нужна национальная идея. Вот политология стала работать. <…> Нового, насколько я знаю, ничего не извлечено…Но на это бросаются силы, деньги даются. Эта тема забивает на время всё остальное.
<…> Как вы будете решать проблему выхода в средства массовой информации, я не знаю. Но надеюсь, что вы её обсудите и найдете те методы, которые позволят лучшим из всех, у кого есть лучшие мысли, применительно особенно к нашей стране, конечно, заброшенной в политическом смысле в какую-то глухую дыру на отшибе пока еще и российской истории и мировой истории, лучшим из вас удастся найти эти выходы в средства массовой информации.

ДОКТОР ФИЛОСОФСКИХ НАУК, ПРОФЕССОР Т.А. АЛЕКСЕЕВА
Становление политического знания начиналось у нас уже на рыночной площади. Сделанное до этого было существенным, но все же не могло создать необходимый фундамент, тем более что профессия политолога в одночасье стала массовой. Неудивительно поэтому, что для освоения огромного теоретического пласта, создаваемого политической мыслью на протяжении тысячелетий, а особенно в XX в. на Западе, не нашлось ни времени, ни условий, а возможно, и желания. Куда проще было либо вообще отмахнуться от теоретического фундамента, заявив, что это все "западничество", и мы будем создавать собственную российскую доморощенную политологию, либо продолжать заниматься самой примитивной компиляцией зарубежных текстов, создавая псевдотеорию, никак не связанную с российской почвой, да и весьма далекую от продуманности и систематизированности оригинала. Как результат - наше политическое здание дискретно, ландшафт теоретического поля неровен, а между отдельными вершинами даже невооруженным глазом видны лакуны. В целом это напоминает известную притчу о трех слепцах, которые на ощупь пытались понять, что такое слон, и у каждого создалось собственное представление, в зависимости от того, какую именно часть он ощупывал... Ситуация усугубляется тем, что у нас еще нет научного сообщества, понимаемого в том смысле, как об этом писал Томас Кун (не говоря уже о дискурсивном сообществе Хабермаса), т. е. некоего особого социума, для которого правилом является свободный обмен идеями и информацией, где существуют общепризнанные стандарты и критерии оценки научного труда. Даже сама подготовка данного конгресса показала, насколько непримиримы и агрессивны представители разных "школ" и "тусовок" в политологии; насколько на разных языках они говорят. В некотором смысле защитники различных парадигм живут в разных мирах. Анализируя и описывая одну и ту же реальность, представители разных политологических парадигм по-разному эту реальность воспринимают. Адепты политического знания, говоря словами Габриэля Алмонда, "сидят за разными столами". В принципе, в этом нет ничего страшного: это нормальный процесс становления новой отрасли знания. Действительно, будучи выходцами из разных наук, мы продолжаем опираться на методологию и использовать язык этих дисциплин. Однако если мы действительно хотим иметь политологию как науку, процесс нахождения общего языка потребует не только изрядных усилий, но признания права на существование иной методологии и другого понятийного аппарата, и, что самое главное, отказа от идеологизированного восприятия, не допускающего того самого инакомыслия, которое только и в состоянии открыть дорогу развитию политической науки как науки, а не иллюстрируемой на местном, российском материале идеологической догмы, причем, скажем прямо, в такой ситуации либеральный догматизм ничуть не лучше догматизма марксистского. <...> Уже четыре года мы живем при Конституции 1993 г. Она доказала свою пригодность, но не оптимальность. По-видимому, возникла необходимость дополнить неконституционные институты согласования интересов ("четверки", круглые столы) отлаженным и хорошо продуманным механизмом обеспечения преемственности власти. <...> Мы пытаемся по отдельности улучшать то систему избрания парламента, то федеративные отношения. Между тем, на основании опыта российской демократии, с учетом мирового опыта и традиций, необходимо начать обсуждение всей системы государственного устройства в России - от уровня президента до уровня мэров и префектов. <...> Очевидно, что совершенствование конституционного устройства страны должно проходить строго постепенно, однако элементы нового должны органично включаться в единую систему - через федеральные законы, уточняющие и развивающие конституцию, через наработку и усвоение традиции. Назову лишь несколько возможных направлений такого совершенствования конституционного устройства.
Во-первых, пора задать вопрос, совместима ли в принципе пропорциональная система выборов в парламент с президентским характером республики? Что менять в первую очередь - порядок избрания парламента или порядок избрания президента, а может - и то, и другое? Ведь цель-то не содействие становлению многопартийной системы (это только средство), а стабильная и эффективная демократия! Во-вторых, на мой взгляд, изрядные сомнения вызывает наличие двух туров выборов президента в расколотом обществе. Вместе того, чтобы сглаживать противоречия, объединять граждан в преддверии нового президентского срока, такая система способствует обострению антагонизма и раскола между двумя лагерями.
В-третьих, мне кажется неэффективной "одноканальная" (только через Государственную Думу) система рассмотрения законов. В США, например, закон может быть рассмотрен любой из палат конгресса, а в ФРГ концептуальное обсуждение законопроекта осуществляется сначала в Бундесрате -верхней палате парламента. Кстати, возможность рассмотрения законопроектов в обеих палатах могла бы существенно ускорить принятие законов, что значительно облегчило бы выход страны из кризиса. Наконец, в-четвертых - огромный пласт проблем федеративного устройства. Похоже, что нашей политической науке остро не хватает "конституционного патриотизма", как об этом писал Хабермас. Поэтому, наверное, одна из важнейших тем для политической науки сегодня - решение проблемы неустойчивости государства при деморализации общества. Причем от политологов ждут не пространных рассуждений о роли государства в истории России, а конкретных практических рекомендаций. Иными словами, необходимо не только поставить наши политологические исследования на твердый философско-методологический фундамент, но и направить их на поиски ответов на вопрос "как это можно сделать?"
Ибо политика, а равно и наука о политике, как писал Макс Вебер, - это не только профессия, это и еще призвание.

Проректор МГИМО, Доктор политических наук, профессор И.Г. Тюлин
Каково положение российской политологии международных отношений сегодня? Поверхностный взгляд обнаруживает, казалось бы, благоприятную картину. Растет число научных публикаций, среди которых и первые учебники по политологии международных отношений; около десятка университетов России получили лицензии на ведение преподавательской деятельности в данной сфере. И в то же время более глубокий анализ ситуации дает не столь позитивную картину. Налицо процесс деинституционализации науки, разрушение сообщества ученых-международников. Причиной тому, в частности, стало ослабление материального положения Российской Академии наук и ее внешнеполитических институтов. Растет число различного рода структур (центров, ассоциаций), стремящихся конкурировать с этими институтами, противостоять им. Однако в своем большинстве они являются носителями любительского подхода к изучению международных отношений, источниками наукообразной (но не научной) популяризаторской продукции,. Все это ведет к размыванию стандартов научного знания, резкому ослаблению фундаментальной науки. Взамен теории в эту область проникает описательность, упрощенчество, ориентации на определенные бюрократические структуры и финансовые группы, политико-партийная ангажированность, неоидеологизация, просматриваются тенденции негативной заданности по отношению к зарубежной науке. Все это актуализирует задачу консолидации профессиональных политологов-международников, необходимость их сплочения, преодоление существующих разрывов, о которых говорилось выше. Помочь этому могут не только организационные структуры, а, как справедливо подчеркивается коллегами, сама "материя" общения, причем такая, которая бы позволила преодолеть и упомянутый разрыв международников-политологов и политологов-"внутренников".
На наш взгляд, такая "материя" существует. Она представляет собой изучение взаимосвязи внутренних процессов политических изменений с факторами и процессами внешними, общемировыми, международными. Ключевым словом, своего рода методологическим паролем здесь, если угодно, является именно понятие политических изменений, т.е. тех глобальных трансформационных процессов, которые .в рамках так наз. "третьей мировой волны демократизации" стали чуть ли не общемировой доминантой, захватили (конечно, в разной степени) все континенты, едва ли не все регионы мира. Сегодня в политической науке особенно остро чувствуется потребность в новых концептуальных моделях политических изменений, и, прежде всего, в аспекте комплексного влияния на них самых разнообразных международных и внутренних факторов. В конечном счете, это могло бы существенно обогатить и наши знания о многообразии форм политических преобразований и трансформаций, которые дает мировая практика. Здесь нам не обойтись без сравнительной методологии, использующей опыт мировой политической науки.
Кстати говоря, новая исследовательская программа такого рода начата у нас в МГИМО на базе кафедры политологии и Центра международных исследований. В научном плане конечная цель такой исследовательской программы состоит в том, чтобы систематизировать и обобщить накопленный конкретный материал, относящийся к влиянию внутренних и международных факторов на политические изменения и переходные процессы в различных странах и регионах, и на этой основе предложить новые теоретические модели и концепции политических трансформаций, происходящих в современном мире, в т. ч. модели взаимосвязи внутренних трансформаций с изменениями, происходящими на уровне международных отношений в целом. Это было бы полезным для лучшего понимания как складывающейся сегодня новой миросистемы в целом, так и трансформационных процессов и перспектив политического развития России (и других новых независимых государств). При этом важно обратить особое внимание на анализ не только ставших уже традиционными аналогий между посткоммунистическими преобразованиями в России и переходами от авторитаризма в странах Южной Европы и Латинской Америки, но и на сопоставление нынешнего этапа российского политического развития с процессами, происходящими в новых индустриальных государствах Азии, ряде африканских стран, а также с послевоенной демократизацией Германии, Италии, Японии. Такой сравнительный анализ открыл бы новую область в изучении политических изменений и переходных процессов в мире, в частности, исследование влияния на них как внешних, международных факторов, так и обратного влияния этих процессов внутриполитических изменений на международные режимы и систему международных отношений в целом.

ДИРЕКТОР БЮРО ЮНЕСКО В МОСКВЕ В. РОЙТЕР
Очень рад, что могу вам передать сердечный привет генерального директора ЮНЕСКО. Цели и темы вашего объединения - они соприкасаются с темами ЮНЕСКО. И нам очень интересно об этом знать и знать о результатах вашей работы.
Позвольте мне сказать вам несколько слов по программе ЮНЕСКО "Культуры мира". Чтобы избежать недоразумений, которые не раз получались при переводах английского термина culture of peace на русский язык, я хочу сказать, что речь не идет об опере и театре, мировой культуре. <...> Речь идет о постепенном создании таких условий, такого менталитета и такого поведения на всех уровнях человеческой жизни, которые позволят решать все проблемы и конфликты ненасильственным образом. До сих пор вся история человечества была историей, культивировавшей насилие и войны. Как в мышлении, так и в действиях. На всех уровнях общественной жизни - от семьи до международных отношений. Настала пора перейти к культуре мира. В этом суть данной программы.
На повестку дня следует поставить не только отказ от насилия и войны, но и более глубокие задачи. Переход к культуре мира предполагает перемены в отношениях не только между государствами, но и между людьми в их повседневной жизни. Именно в них - глубинные корни войны и насилия. Эти корни пронизывают социальную ткань отношений между людьми, затрагивают общественные институты. По сути говоря, необходимо увязать реформу международных организаций с процессом глубоких социальных перемен. Социальные изменения должны осуществляться в качестве непрерывного процесса, носящего ненасильственный характер. История человечества знает немало выдающихся деятелей и провозвестников, которые успешно призывали к радикальным изменениям, не носящим насильственного характера. Среди них - Махатма Ганди, Мартин Лютер Кинг, Нельсон Мандела.
Культура мира включает в себя ценности, подходы и поведенческие нормы, основанные на ненасилии, на уважении к фундаментальным правам и свободам человека. Эти права были признаны с момента принятия Всемирной Декларации прав человека. В культуре мира знаком силы является не дуло пистолета, но принцип взаимодействия, диалога и сотрудничества. Эта культура поощряет создание такого общества, которое защищало бы права слабых. И хотя эти фундаментальные принципы довольно ясны и очевидны, культура мира - это сложный, комплексный, далеко в будущее идущий процесс, который будет развиваться и расширяться только на базе практических действий.
Если подходить к культуре мира как к движению, то его можно сравнить с большой рекой, в которую вливаются многочисленные ручьи и потоки всего разнообразия традиций, культур, языков, религий и политических течений. Цель культуры мира - построение такого сообщества, в котором всё богатое разнообразие культур сосуществовало бы в атмосфере взаимопонимания, терпимости и солидарности. Понятие "народ" приобретает в таком случае всеобъемлющий характер, который не подменяет более, а включает другие понятия: индивидуум, семья, коммуна, этническая группа, национальность.
Культура мира не может быть навязана. Это процесс, который развивается на основе убеждений и действий представителей того или иного народа. Он развивается по-своему в каждой стране и регионе, в зависимости от конкретной истории, культуры, традиций. <...> Формирование культуры мира - это длительный процесс, который требует постоянных усилий или попыток. Культуру мира нельзя определить как отсутствие конфликта. В разнообразном и сложном мире конфликт всегда будет частью развития. Вместо того, чтобы бояться конфликта, мы должны научиться давать справедливую оценку и, если хотите, культивировать его позитивные аспекты, которые включают творческие начала и отказ от несправедливости.
В решении Совета ЮНЕСКО 1992 года указывалось, цитирую: "конфликты неизбежны, необходимы и могут даже иметь свои позитивные стороны, неся с собой инновации, изменения, рефлексии". Но позитивный результат будет зависеть от наших способностей управлять конфликтом, справедливо разрешать его и предотвращать его насильственные, разрушительные, деструктивные проявления. Можно поэтому называть культуру мира культурой конфликта. На практике ключом к пониманию культуры мира является стремление перевести борьбу с элементами насилия в план сотрудничества ради единых целей. Такой подход предполагает, чтобы конфликтующие группы работали бок о бок в интересах закрепления данного процесса. Эту задачу можно сформулировать еще и как управление конфликтом в интересах совместного развития.
Культура мира может расцвести только в такой обстановке, когда война, как средство решения споров, устранена и её функции заменены позитивными альтернативами. Утверждение такой культуры является огромным, пожалуй, звучащим утопически, проектом - многоцелевым и всемирным по своим параметрам. Он тесно связан с:
1. экономической безопасностью и развитием;
2. политической безопасностью и демократией;
3. военной безопасностью и разоружением;
4. подъемом экономической эффективности и перестройкой экономики;
5. развитием глобальной солидарности.
Совсем недавно по инициативе государств Африки и Латинской Америки при поддержке Российской Федерации было принято Решение Генеральной Ассамблеи ООН объявить последний год второго тысячелетия (2000-ый год) международным годом культуры мира.
Российская Федерация поставила своей задачей проведение национальной программы по культуре мира. На этой основе представительство ЮНЕСКО в Москве намерено провести подготовку к этому году. И в качестве пилотного проекта проводить мероприятия совместно с многочисленными партнерами России (как с правительственными, так и с неправительственными организациями - научными и общественными). Мы были бы рады, если бы политологи России приняли участие в этом деле. В частности, в дальнейшей разработке концепций культуры мира, в распространении информации через политическое образование, в организации различных мероприятий. <...> мне кажется, что <...> это - тема, которая касается каждого гражданина.

ПРЕЗИДЕНТ БЕЛОРУССКОЙ АССОЦИАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ В.А. ПОПКОВ
Уважаемые коллеги, дорогие друзья! Я искренне приветствую вас по поручению Правления Белорусской ассоциации политических наук. Передаю вам сердечный привет, искренние чувства братской дружбы и глубокого уважения.
Вас приветствуют не только политологи Белоруссии, но социологи, философы, политические историки, юристы, политэкономы. Дело в том, что Белорусская ассоциация политических наук несколько шире по своему профессиональному составу, чем российская, и включает все эти профессиональные группы. И должен сказать, что в нынешнее очень сложное для нас политологов время это дает нам какие-то дополнительные жизненные силы.
Мы внимательно следим за развитием политической науки в братской России. Мне представляется, что в условиях демократического развития вам удалось достичь многого. Издан целый ряд научных трудов, учебников, учебных пособий. И сама политология, как наука, как учебная дисциплина совершенствуется буквально на глазах. Это значит есть кадры. Вот они здесь сидят. Есть потенциал. И потенциал этот умножается. Поэтому я от души радуюсь этому. Ну, а тот плач, который можно назвать "плачем Ярославны" и который порой раздавался с этой трибуны, я думаю, был скорее продиктован заботой о будущем науки, о будущем политической мысли России. Тем более, что мы и собрались для того, чтобы проанализировать достигнутое, наметить перспективы в области нашего совместного сотрудничества. Здесь у нас масса нерешенных проблем и нереализованных планов.
Вот у меня в руках соглашение о сотрудничестве Белорусской, Российской и Украинской ассоциаций политической науки, которое было подписано в Минске 9-10 февраля 1995 года. Мы тогда договорились в частности разработать и принять программу совместной деятельности (том числе в рамках Международной ассоциации политической науки); информировать политологические объединения других стран для возможного их присоединения к данному соглашению и участию в предполагаемой программе сотрудничества. Мы договорились также придать серьезный импульс нашим научным и дружественным связям, имея в виду развитие процессов демократизации, взаимопонимания, сотрудничества между политиками и народами наших стран. Пусть в 1995 году мы не были великими интеграторами, громко не заявляли об этом. Но, как видите, смотрели мы в корень. Беда только в том, что все эти планы остались в основном на бумаге. А главная причина этому, на мой взгляд, наша организационная слабость, финансовая бедность наших ассоциаций и непонимание государственными структурами важности опоры на независимую политическую науку. Кстати, принятие политических решений в интеграционном процессе Россия-Белоруссия без глубокой научной проработки, как видите, задерживается.. В этом плане нас, белорусских политологов, весьма радует сам факт совместного проведения данного конгресса, когда одним из организаторов его выступает Совет Федерации Федерального Собрания. Тем самым государственный орган демонстрирует свою зрелость, профессиональную подготовку, демонстрирует заботу о настоящем и будущем политической мысли страны. Я желаю при поддержке государственных структур поднять роль и значение Ассоциации политической науки, Академии политической науки. Желаю укрепиться организационно вам на местах. Всё это необходимо для того, чтобы наша деятельность и наше взаимодействие были более целеустремленными, взаимно полезными, сплоченными, независимыми (подчеркиваю) от политической ситуации в наших государствах.
И последнее. Если на московской сцене вы когда-нибудь услышите голоса некоторых белорусских интеграторов, представляющих дело так, что если они отойдут от этого прогрессивного процесса, то этот процесс зачахнет - не верьте. В Белоруссии нет ни одного человека, настроенного против России, против россиян. Потому она издревле называется Белая Русь. У вас в России и у нас в Белоруссии спор идет о формах, о методах строительства общего дома. Поэтому мне хотелось бы, чтобы делегаты конгресса донесли эту мысль до своих собеседников, донесли эту мысль до простых людей.
Дорогие друзья, искренне благодарю вас за внимание, за приглашение участвовать в работе конгресса. И я не сомневаюсь в его созидающей роли.

ПРЕЗИДЕНТ УКРАИНСКОЙ АССОЦИАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ В.Д. БАРКИН
Исторически судьбы не только наших народов, но и нашей политической науки тесно связаны с этапами 25-летнего восхождения, развития, мук, достижений российской политологии. Российская политология за эти годы добилась общественного признания и более того, стала объектом повышенного интереса. Она вносит существенный вклад в развитие мировой политической мысли.
В нашей республике, в отличие от ситуации в Белоруссии, о которой говорил мой белорусский коллега, не так всё безоблачно по отношению к русской политологии, к русской истории, к русскому государству. Скажем, к примеру, в стенах Киевского университета не так давно была разработана программа альтернативных курсов политологии под названием "Ноуковый национализм". Мы ответили на нее статьей в периодической печати "Век от научного коммунизма до научного национализма", где постарались показать, что цель этой программы - выхолостить содержание демократических идей, доказать, что украинская политическая мысль самая оригинальная, самая перспективная и тому подобное. Благодаря усилиям политологической общественности, при поддержке нашего спикера А.А. Мороза (он выступил со своей статьей), нам удалось в доказать научную бесперспективность и несостоятельность таких подходов.
В развитии нашего политологического сообщества, науки и образования сегодня (как и у вас) очень много трудностей. Прежде всего это связано с разобщенностью усилий наших стран, усилий политологов России и Украины. Нам легче попасть на стажировку в Гарвард или Оксфорд, чем в Московский университет. Мы почти не получаем журналов, почти не получаем литературу. Один из бывших руководителей Украины, который ведает вопросами гуманистического, так сказать, направления, заявил, что российская культура очень привлекательна и потому опасна.
В наших библиотеках трудно найти журналы "Полис", "Общественные науки и современность", "Новую и новейшую историю", "Отечественную историю", "Государство и право". А в вузах их вообще нет. Я хочу заявить с прискорбием, что и в ваших библиотеках (я в Москве пробыл несколько дней), наших очень интересных изданий, наших монографий тоже не имеется. Где-то воздвигнуты или финансовые барьеры, или барьеры иного характера.
У нас очень сложен и кадровый вопрос. Института повышения квалификации, такого как в МГУ, у нас нет. По существу в каждом вузе люди как бы варятся в собственном соку - не сходя с места, повышают квалификацию, изучают, по возможности, и ваши достижения. Срабатывают только личные контакты, личные связи. Слава Богу, они у нас сохранились и с московскими политологами, и с политологами из других городов России.
Как уже упомянул белорусский коллега, 4 года тому назад мы подписали специальное соглашение. Нам удалось (и это заслуга не только ассоциации политологов) создать определенные формы взаимодействия, которые повлияли на подготовку договора о дружественном сотрудничестве между Украиной и Россией. <...> Мы провели 3 конференции, встречи в Москве и Киеве, на которых обсуждались актуальные проблемы внешней политики, обороны, вопросы, связанные с нашими отношениями...
[полная версия - в приложенном файле]

Опубликовано: 24.02.04